Сергей Лобанов - Не родная кровь [СИ]
Уехали ни с чем.
Размеренную и однообразную жизнь посёлка постоянно нарушали горячие и тревожные новости о ситуации в стране. Душевное напряжение от неизбежности наступления страшных времён не отпускало обитателей дорогих коттеджей. Все разговоры велись об одном и том же — как там, в Москве и в других регионах. Смогут ли выровнять ситуацию, появятся ли прежняя уверенность и о пределённость?
В доме Андрея Николаевича часто собирались гости и говорили, говорили, говорили…
Наверное, в этих бесконечных разговорах люди находили для себя какую-то отдушину, боясь оставаться наедине со своими тяжкими мыслями и предчувствиями. А так — поговорили, вроде как легче стало на время.
Мать братьев, Иван и Елена тоже присутствовали на таких посиделках. Впрочем, они занимали наблюдательную позицию, стесняясь высказывать свои мысли в компании далеко не бедных людей, отягощённых самомнением, а порой и самолюбованием от собственных складных и пространных речей.
Когда бывала электроэнергия, все прилипали к телевизорам, жадно впитывая новости и любую другую информацию, часто противоречивую. Но в целом всё было ясно: войны не избежать. На компромисс противоборствующие стороны — чтоб им пусто было! — идти не желают. По всей стране активизировались военные комиссариаты, рассылая пачками повестки о так называемой переподготовке «партизан». Мужиков и раньше время от времени дёргали на такие сборы. Кто-то ездил, но большинство попросту игнорировали подобные повестки: у всех работа, дела, семья… А тут какая-то идиотская, никому не нужная переподготовка.
На этот раз всё было иначе. Повестки вручали в руки в присутствии вооружённого патруля, давали на сборы не более пятнадцати минут и уводили как под конвоем. Если кто-то артачился, то патрульные не церемонились — применяли грубую физическую силу. Ходили слухи, что порой доходило до применения оружия.
Теперь у обывателей исчезли последние сомнения. Теперь только самый наивный мог ещё поверить, что это обычные сборы. Потом все вернутся и всё будет по-прежнему.
К концу августа власть в городе почти бескровно перешла в руки оппозиционеров.
Почти бескровно, если не считать покалеченных и убитых во время бесконечных митингов, потасовок непримиримых сто ронников противоборствующих групп и группировок, личных разборок из-за каких-то конфликтов.
Местная верхушка оппозиции самопровозгласила себя легитимной властью и тут же окружила город тремя общевойсковыми бригадами, командование которых пока ещё официально подчинялось центру, но разделяло взгляды и намерения оппозиционеров.
Причиной послужило вполне объяснимое желание новой власти иметь весомую поддержку и защиту.
Руководство страны этим фактом осталось очень недовольно, но сделать ничего не могло, поскольку Москву раздирали те же самые центробежные силы. В стольный град тоже ввели верные власти войска. Но это ещё больше разозлило людей. На улицах появились баррикады. Столица замерла в предчувствии большого кровопролития.
Так что на неопределённое время центру стало не до регионов, особенно отдалённых.
Всю страну уже давно накрыла уродливая мозаика политического, национального и религиозного расслоения общества. Теперь за непокорность и инакомыслие одних, другие открыто стали угрожать им не просто жёсткими мерами, а жестокой расправой.
И всё же, несмотря на вынужденное бездействие центра, власть во многих регионах продолжала оставаться в прежних руках.
Там, где её перехватили оппозиционеры, ещё толком не определившиеся со своим центральным руководством, ничего особенного пока не происходило, кровь рекой не лилась, но все понимали — это ненадолго. И какая бы власть ни была на местах, ничто уже не остановит недовольных ею.
Сторонники центра навешивали ярлыки сепаратистов на оппозиционеров и всячески клеймили тех позором, постоянно уличая в связях с разведками недружественных держав.
Так это было или нет, оставалось неясным, поскольку лидеры оппозиции, почувствовавшие за собой силу, зачастую не считали нужным комментировать подобные заявления.
Вмес те с этим значимым политическим событием, произошло ещё одно, абсолютно неприметное для города, края и тем более для страны — пропал приёмный сын Ивана.
Он оставил записку о том, что отправился в город по очень важному для него делу. Какому именно, сказать не может, но пусть никто не беспокоится. Всё будет хорошо.
Записку от сына обнаружила Елена на столе в комнате, где они жили с Иваном всё это время. Дети проживали в соседней, однако Ромка заботливо положил записку у родителей, воспользовавшись тем, что тех не оказалось на месте.
Женщина сразу побежала к Ивану.
Тот, непривычный сидеть без дела, нашёл себе работу по прямой специальности: в посёлке оказалось немало желающих то кирпичную кладку где-то подправить, то ещё какую работу сделать. Поэтому Иван был, что называется, нарасхват. Да и Елена без работы не осталась: по хозяйству помочь, ещё что-нибудь сделать. Рассчитывались с ними исправно и хор ошо. Прежде никогда не зарабатывавшие таких денег, Никитины с тихой радостью млели, чувствуя свою востребованность и уважение со стороны заказчиков.
А тут такая беда с сыном!
— Ваня, Ромка пропал! — даже не отдышавшись, выпалила женщина.
Иван прекратил работу, уставился на жену.
— В каком смысле?
— Оставил записку, что ушёл в город, — Елена показала бумажку с неровными строчками.
Никитин чертыхнулся, прочитав её.
— Ну что ты бухтишь, Ваня, — всплеснула руками женщина. — Надо искать его.
— Где ты его там искать собираешься? У тебя хоть какие-то предположения есть, куда он пойти мог? Говорил он тебе что-нибудь, или как-то по-другому намекал?
Елена отрешённо покрутила головой и произнесла, едва не плача:
— Ничего он не говорил. Искать его надо, Ваня…
Иван молча закурил, глядя в сторону, выпуская дым через нос.
«Где его искать-то теперь? — думал он невесело. — В принципе, парень взрослый уже, вполне самостоятельный, голова на плечах есть. Что его в город понесло? О друзьях его я почти ничего не знаю, скрытный стал с возрастом, о подругах — тоже… Стоп! Подруга. Какая ещё причина, как не эта, может «сорвать крышу» молодому парню? Только штука в том, что и о подруге, если такая есть, я не знаю ничего».
— Может, к подруге подался? Есть у него подружка, ничего не знаешь?
Елена прижала руки к губам, присела рядом с мужем.
— Глупая я баба, Ваня, — произнесла она очень серьёзно. — Я же видела его как-то с девочкой красивой. Ксюша её зовут. Ты не знаешь её. Это дочка Натальи Малиновской.
От неожиданности Иван вздрогнул.
Но Елена ничего не заметила, продолжая:
— Она по мужу Михайлова была, п отом после развода опять свою фамилию вернула, а дочка отцовскую носит. Мне Ромка уже потом рассказал, когда я его начала об этой девочке расспрашивать. Очень может быть, что он к ней пошёл. Как же я сразу не подумала? Ромка молодец у нас, такую красивую девочку нашёл себе. Только зачем он поступил так и ушёл к ней?
«Да, девочка вся в маму. Надо же, Ромка каков! Губа не дура, — думал Иван, внешне оставаясь бесстрастным, не слушая продолжавшую что-то говорить жену. — Тебе и невдомёк, что знаю я их обеих. В начале лета встретил как-то на улице. Поздоровались, разошлись. Какие глаза у Натальи были, а, когда увидела меня! И дочь удивилась, почувствовала, видать, как изменилась мать при встрече со мной. Похоже, любит Наташка меня до сих пор, вот же штука какая, хоть и лет столько прошло… А я? Даже не знаю… Осталось что-то, ведь сердечко-то застучало, как увидел её! Застучало… Но у меня есть жена. Такую ещё поискать надо. Лену я люблю и не брошу. Я не из тех, кто добро забывает. Н-да, ну и ситуация!»
— Я знаю, где они живут, — продолжала женщина. — Надо ехать туда.
— На чём? — скептически спросил Никитин.
Елена сникла.
— И потом, почему ты уверена, что Ромка именно там?
— Я чувствую.
— Чувствует она, — проворчал Иван. — Андрей по делам куда-то далеко уехал. Неизвестно, когда вернётся, а ждать нельзя. В городе чёрте что творится. Кто знает, что ещё Ромке в голову втемяшится. Но с другой стороны, предположим, найду я его, верну, а он опять уйдёт. Тут что-то другое надо придумать.
— Я с тобой пойду, — решительно заявила женщина.
— Нет. Здесь останешься, — возразил Никитин. — Сама знаешь, путь неблизкий. А я попробую напрямки рвануть, хоть немного, но срежу. Не поспеешь ты за мной.
— Хорошо, — покорно согласилась жена. — А где ты его искать будешь? — она вдруг с подозрением посмотрела на мужа.
— Вообще-то я у тебя спросить собирался, — нашёлся Иван. — Ты ж слова сказать не дашь.
— Ой, да ладно тебе! — отмахнулась женщина. — Знаешь, на Дзержинского есть дом «сталинка»? Я номер не помню, но над аркой дата постройки выложена из кирпичей — тысяча девятьсот сороковой, по-моему. Не помню тоже. Когда Ромка рассказал, я из любопытства съездила, глянула и всё. Даже не думала, что понадобится вспоминать. Там ещё торговый центр… этот… как его…
